В предыдущей статье вы могли прочитать, как бюро «Налоговые адвокаты» добилось возвращения уголовного дела по ч.2 ст.199 УК РФ из суда прокурору из-за скомпрометированной экспертизы. Но экспертиза — не единственный аргумент, благодаря которому мы добились возвращения дела из суда, обеспечив своему клиенту минимум полгода спокойной жизни (вполне возможно, что за это время дело развалится). Эта статья — о других аргументах, позволивших «развернуть» дело.
Кратко напомним, о чём речь: налоговая провела выездную проверку, доначислила 63 млн руб по сделкам с 44-мя контрагентами и передала материалы следователю для возбуждения уголовного дела. Следователь возбудил дело и начал его расследовать.
Далее — два аргумента, с помощью которых мы убедили суд, что следователь ничего не доказал.
Следователь вменил нашим клиентам уклонение от уплаты налогов по 46-ти компаниям, хотя налоговая произвела доначисления по 44-м
Налоговый орган провел выездную налоговую проверку компании. Проверка проводилась сплошным методом, то есть проверялись все поставщики. По сделкам с 44-мя контрагентами налоговая произвела доначисления. Но следователь добавил к этому списку ещё две компании.
Но налоговая инспекция в ходе выездной проверки не установила, что эти компании недобросовестны. Более того, нам известно, что их проверяли, но были получены доказательства добросовестности этих 2-х компаний и реальности операций между ними и налогоплательщиком:
- все договоры, приложения, товарные накладные, акты, счета-фактуры оформлены надлежащим образом;
- директоров 2-х спорных контрагентов ранее допрашивали оперативные сотрудники в связи с подозрением в уклонении от уплаты налогов. Во время этих допросов директора подтвердили свою реальность. То есть аргумента «директор вашего контрагента — номинал» не было.
Ни в акте налоговой проверки, ни в решении по её итогам доначислений по этим 2-м спорным компаниям не было. Налоговая инспекция упомянула в материалах проверки, что в адрес этих контрагентов направлялись запросы, но в итоговой и исследовательской частях никаких выводов по этим компаниям не озвучила. Инспекция не пишет в акте, что контрагенты — реальные компании.
Но следователь бездоказательно и без малейших на то оснований сделал вывод о том, что с помощью этих компаний была создана схема по уходу от налогов. Делая такой вывод, следователь даже не допросил директоров спорных организаций.
Следователь не провёл полноценное предварительное следствие, и вина руководителей бизнеса не доказана
Выездная налоговая проверка обнаружила, что налогоплательщик не доплатил в бюджет 63 млн руб. Но сам по себе этот факт не говорит о том, что руководители бизнеса совершили преступление по ч.2 ст. 199 УК РФ.
Обязательное условия совершения налогового преступления — прямой умысел на его совершение. Нет прямого умысла — нет преступления. Компания могла не доплатить налоги неумышленно, например, неверно истолковав нормы НК РФ или по оплошности бухгалтерии. Это не преступление.
То есть у следователя есть цель — доказать умысел на совершение налогового преступления. Что следователь должен для этого сделать?
По сути, он должен заново провести ту же работу, которую провела налоговая инспекция во время выездной проверки:
- допросить свидетелей;
- поручить провести финансово-бухгалтерскую экспертизу и т.д.
И вот если следователь придёт к выводу об отсутствии должной осмотрительности, фиктивности документооборота, нереальности сделки, номинальности директоров контрагентов, отсутствии деловой цели сделок, можно говорить об умысле. И, следовательно, о совершении преступления.
Почему следователь не может просто взять в основу ту информацию, которую уже собрала налоговая инспекция во время выездной проверки? Потому, что акт и решение налоговой — это производные от первичных документов и свидетельских показаний, а следователь должен изучать «первоисточник», то есть сами первичные документы и непосредственно получать показания свидетелей.
Кроме того, акт и решение — это мнение налогового органа. Следователь не может обвинять кого-либо в совершении преступления на основании мнения.
Из общих принципов уголовно-процессуального законодательства следует, что все доказательства должны быть исследованы следователем непосредственно.
В нашем случае следователь не изучал доказательства непосредственно. Например:
- в деле практически не было первичных документов (выводы экспертизы, о которых мы писали в первой статье, основывались на банковских выписках, книгах покупок и продаж);
- следователь не организовал проведения почерковедческой экспертизы (а вот налоговая такие экспертизы провела);
- из 44-х директоров контрагентов, по которым налоговая сделал доначисления, следователь допросил всего 7 директоров, которые сознались в своей номинальности. Остальных 37 директоров никто не допрашивал. Но следователь посчитал установленным факт, что все 44 директора — номиналы.
Так и получилось, что следователь не представил суду никаких доказательств виновности наших доверителей: по 44-м контрагентам он собрал доказательства очень некачественно, а вменение ещё 2-х контрагентов не доказывается ни материалами следствия, ни материалами выездной проверки.
Именно такой некачественный сбор доказательств и послужил основанием для направления уголовного дела из суда прокурору.
Выводы
Материалы налоговой проверки сами по себе не могут быть положены в основу уголовного дела. Следователь должен перепроверить все факты, на которых он строит обвинение, самостоятельно.
Налоговые преступления совершаются с прямым умыслом. Если умысла на совершение преступления не было, значит, и преступления не было.
Нередки случаи, когда следователи по разным причинам ведут следствие кое-как. Это необходимо использовать, чтобы продемонстрировать суду, что следователь ничего не доказал, а значит, вынесение обвинительного приговора невозможно.